... old Taganka and Lubimov pages -- overview, please!
... Theatre Poetry Principles.
Они были моложе Любимова, однако же начали режиссировать раньше него, в самом начале оттепели. То и другое обстоятельство определило их позицию относительно театральности и правды. В отличие от Любимова они уже не застали спектаклей Мейерхольда и не видели вахтанговцев в их прежней силе. [ Борис Зингерман. Заметки о Любимове (1991) ]
«Любимов — Ромео, Любимов — Петруччо, Любимов — десятки молодых героев в современных пьесах, более или менее похожих друг на друга… Какое все это имеет отношение к нынешнему Театру на Таганке? Какая связь тут с тем уверенным в себе мастерством, с каким был поставлен „Добрый человек из Сезуана“, с той режиссерской дерзостью, которая на сегодня отмечает весь путь Театра на Таганке, с той педагогической волей, наконец, которая определяет монолитность этого театра и многие его художественные качества?
При чем тут имя Любимова — многолетнего героя-любовника вахтанговской сцены, обожаемого толпой поклонниц? Куда вдруг исчезла милая сентиментальность черт этого лица, откуда им на смену явились совсем иные, взрослые, волевые черты? Ну, хоть бы что-нибудь, хоть какая-нибудь частность намекала бы раньше на эти новые свойства и возможности! Нет, ровным счетом ничего. Двадцать лет добросовестной актерской работы, безоблачное амплуа лирического любовника, хорошее отношение товарищей, а впереди — грустный момент перехода на роли пожилых героев. Такой рисовалась биография актера Любимова, а о том, что представляет он как педагог и что делает в Вахтанговском училище, никто из театралов ничего толком не знал. Иногда о такой „закрытой“ работе ходят какие-то слухи, а тут — ничего.
Взрыв этой репутации произошел в тот вечер, когда на публике был показан „Добрый человек из Сезуана“. Мнения разлетелись вдребезги. Вместо обычного, рядового педагога вахтанговской школы (точнее — Вахтанговского училища), человека, в чью задачу входит продемонстрировать профессиональные качества своих учеников, создатель студенческого спектакля предстал абсолютно зрелым режиссером-постановщиком. Мало того, что им был заново открыт Брехт, но уверенно, как само собой разумеющееся дело, отбросил каноны „учебного“ спектакля. Об участниках того „Доброго человека“ забыли судить как о студентах. Мысль о новом театре родилась у всех, кто на спектакле присутствовал.
Любимов оказался счастливчиком. Хоть и поздно, но он как режиссер явно родился в рубашке. Не прошло и года, как был создан новый Театр драмы и комедии на Таганке. Прошло еще несколько лет (всего два-три года), и к театру этому не просто привыкли, но без него театральную Москву уже и вообразить себе невозможно.
Событиями общественного, не только театрального порядка становились один за другим почти все его спектакли».
Н. Крымова «Три спектакля Юрия Любимова» — в кн.: Н. Крымова «Имена. Рассказы о людях театра», М., «Искусство», 1971 г., стр. 156—157.
Юрий Любимов и Театр на Таганке, созданный на излете Оттепели в далеком 1964-м, куда уже 47-летний (!) режиссер пришел вместе со своим курсом из Щуки (Театрального училища им. Щукина)… А потом, через 20 лет быть высланным из страны на излете застоя в 1984-м, чтобы снова вернуться в свой, авторский Театр, проработав за рубежом, сделав себе имя, по приглашению новых властей. Началась Перестройка… Столько не живут Театры при одном руководителе, правда?! 50 премьер за 45 лет… Раскол трупы на любимовцев и губенковцев, как по живому; звезда, жизнь и смерть В.Высоцкого, целая россыпь талантливых актеров, острые постановки, за которыми видели протест, чтобы… на 45-леттие поставить спектакль “Сказки” по классическим произведениям трех авторов: “Русалочка” - Андерсена, “Счастливый принц” - Уальда, “Рождественская песне в прозе”, и рассказам “Колокола. Рассказ о духах церковных часов” и “Сверчок за очагом. Сказка о семейном счастье” Диккенса. Свободная композиция… Мудрый, хитрый, опытный неудобный человек, ищущий отдушину в простых и вечных истинах. Умело находящий для важнейшего Содержания достойнейшую Форму, как это было в виденной мною “Шарашке” или “Добром Человеке из Сезуана”…
“… Отмечать будем только в театре, а официальных торжеств не предвидится. Чиновники нам сказали: “Вот когда полвека театру исполнится, тогда и отметим как следует”. Они не празднуют 45 лет, но я отпраздную. На свои средства… Всю жизнь чиновники что-то запрещали, а потом все равно раздавали награды…
- Сколько же я должен своей родине, что с 14 лет работаю как лошадь, и все еще никак не отработал?.. Разрешили нам расширить здание Театра на Таганке - я 8 лет строил. Построил - меня выслали из страны. Я стал создавать театры в Европе, ставил спектакли. О том, что меня лишили советского гражданства, узнал между делом в Лондоне. Когда в Советском Союзе наступили перемены, Горбачев начал уговаривать меня вернуться. Я поверил, но едва начал работать, у меня стали отнимать пристроенную часть театра. И отняли. Так что хобби у меня — строить театры, которые отбирают…
- Вообще-то я старался обнажать женщин, а не трагедию. Я не политик, я хотел делать театр таким, каким он должен быть. А мне пришили, будто я продолжаю традиции политического театра, это не правда… Вот когда наши чиновники поймут, что в искусстве слово человека важнее вшивой бумажки, тогда хоть что-нибудь произойдет положительное. Например, поднимется уровень жизни. А пока наше общество напоминает мне худую корзинку, которая плывет по реке…”
(Ю.П.Любимов, из интервью ж. “Театрал”, полный текст:
http://taganka.theatre.ru/lubimov/13317)
