Когда они все, восемь человек, большая семья, за столом? Потом опять только Отец и Сын.
В конце Отец один.
- Что я сказать могу? Живи, человек, живите! Живите все! Вот и все.
ОТЕЦ. Знаю я от кого ты убежал. От нас.
СЫН. От себя. От того урода, в которого я тут превращался.
ОТЕЦ. Вот я и говорю.
Убежал, укатился колобок, побегал и назад прибежал. Такая вот детская сказка из жизни вышла....
ОТЕЦ. Вот закончится этот век и другой, хороший, начнется, новое тысячелетие. Нет, не думаешь?
СЫН. Не знаю.
ОТЕЦ. А кто знает? Может знает кто-то?
... Я ведь ничего не знаю, сын. Что я знаю, сморчек-старичек. Ты знаешь. Они говорят, а я ничего не понимаю. А они говорят, говорят -- а я думаю, что они тоже ничего не знают: вот и говорят от страха. Смотрю на них (телевизор работает) -- все перепуганы. Смеются от страха, много хохочут теперь. Может останешься? Нет? Нет, нет, уезжай, что здесь здесь? Кладбище одно.
ОТЕЦ. Я еще могу, я еще не умер! Где гантели мои? Я покажу, давай кто-кого, давай боротся, дай руку, дай - на, разожми пальцы - нет, на левой руке не дам, слабый я сейчас, разжимай на правой, разжимай, я поддаваться не буду, тебе не пять лет - не бойся, разжимай! Давай, давай... (замолкает, убирает кулак) Ты что, сынок? Ты что?
СЫН. Ничего (плачет) Так.
ОТЕЦ. Да, так, понимаю. Я тоже, каждый день плачу. Тоже, не хочу, чтобы видели. Как спомню жизнь, так слезы сами бегут. Сколько слез в человеке, ведра наверно. Откуда они только берутся... (плачет) Ты себя в руках держи, ты - мужчина, одни мы остались... Ты на меня не смотри, я еще ничего, где же гантели мои, я еще могу...
СЫН. Папа...
ОТЕЦ. Они не понимают. Правда, ты прав, сынок - что они понимают? А ему скажи, чтобы не смотрел на меня. И на тебя тоже. Скажи ему по-английски, чтобы не глазел!
АНАТОЛИЙ. А куда мне смотреть? Что у меня еще осталось? Дураки, не знаете вы ничего!
СЫН. Давай кулак, давай!
ОТЕЦ. Только не притворяйся, по-серьезному!
СЫН. Не смотри на него. Держись.
АНАТОЛИЙ. Я старший, я знаю, но меня никто не слышит...
ОТЕЦ. Окей, правильно? Давай, давай!
(СЫН и Отец борются)
Lights off.
Summary
Father-Russia links?
Notes
Father
[Our family pix to scan!!]
Старик. Он не видит сцены из прошлого, которые видит сын.
ОТЕЦ. Да где она? (ищет) Где книга моя? Специально отложил, для тебя. Хочу, чтобы ты прочитал...
СЫН. Кто написал?
ОТЕЦ. Не знаю, обложки нет. Валяется, я и подобрал. На рынке, когда сторожил. Думал, может ты знаешь.
СЫН. Да ты сам, своими словами расскажи.
ОТЕЦ. Своими не могу. Там и про меня и про жизнь. И про них. Про бандитов. Нет, тебе наверно не понравится. Я знаешь, как назад посмотрю, так дух захватывает - жизнь такая большая, а как миг пролетела. Как так это, сын? Что это? Ты смысл этого понимаешь? Тогда не понимал, а теперь знаю, видел, хотел тебе давно сказать, поезжай, возвращайся к себе, зачем тебе в России? Тут сколько еще лет кувыркаться будем, а у тебя там жизнь хорошая, тебя уважают, ценят. Я же видел. Мать все считала, считала и потом мне говорит - отец, ведь Толя больше Горбачева получает. А ей, мать, тут все больше Горбачева получают. Правдв теперь богатых много развелось, паразитов, Россию разворовать. Я вот на рынке ночами сторожу, я вижу. Я поджечь их всех, гадов, хочу.... Дай я им позвоню, голосочки их услышать. Они меня как зовут?
СЫН. Как и раньше - дедуль. Дедуль и бабуль. Это вы их научили.
ОТЕЦ. За что, господи, за что? (хватает телефон).
СЫН. Папа, да ночь там, в Нью-Иорке, спят они.
ОТЕЦ. Да, спят, пусть спят. Прости, Господи. Все простите. Прощения прощу.
СЫН. Папа, ты устал, приляг.
ОТЕЦ. Устал, сынок. Спать не могу. Я знаешь, ползу, а снег такой теплый, вижу раненных собирают...
ПАПА. Я кричу, сюда, я здесь, а голоса нет. Потом глаза открыл, а ничего не вижу, дышать тяжело - это сверху на меня столько тел наложили, кровь на лицо капает, а двинутся не могу, а парень этот, лицо помню, он мертвый уже, на мне умер...
ОТЕЦ. Нашли они меня, мне шестнадцать было, я здоровый был, вот они и поверили, что восемнадцать...
СЫН. Спи, спи, я здесь.
ТОЛЯ. А потом?
ПАПА. Я когда встретились еще на костылях был. Я ведь не к ней, к сестре ее сватался, костыли я отбросил и с палочкой стал ходить. Я потом и палку забросил. На Таганке, ты помнишь? Ты на стол залез и все повалил и всюпосуду перебил, тебе может года два было, помнишь?
СЫН. Помню, помню, спи.
ПАПА. Ну я конечно Валентину тут же из головы выбросил. Лида, моя жена... Лида. Мать, что же ты? Вот мы здесь. Твой сын здесь. Что же мы вдвоем, иди сюда. Толя здесь...
.... ОТЕЦ. Алексей этот. И гитару забрал. Я ведь тоже, как ты, сам научился, в госпитале. Ничего я не знал тогда, ни про Аляску, ни про Вирджинию, ни про Африку. А теперь что, теперь поздно... Ну что, собираться надо, поковаться, значит. Свертывать все здесь. Ляльку собирать тоже. Бумаги выправлять. Я ведь спать больше не могу. Забудусь на полчаса и просыпаюсь опять. Как птица. И все мутно, не в фокусе, и очки не помогают. Так хочется спать и проснутся, когда опять все по-старому, как в раю.
(Когда во втором акте отец признается? Сын уже догадался, понял из разговоров с призраками - и Анатолий сказал...)
And make the HTMLgear "in Russian"...
ОТЕЦ (один). И что что нас не будет. Другие будут. Важно, что были, что любили. А что еще важно? Важно, что не пустоцвет. Внуки растут, это важно. Только подумай, а как. если бы нас вовсе не было? И ничего бы не было, ни любви, ни надежд, ни прошлого.... Вот это страшно. Улыбайся, Лида. Важно, что старались. Мы ведь старались, мать. Улыбайся. Счастливый я, все у меня было. Так много всего. Как же мне жаловаться? Вот сын приехал, не забыл. И правнуки. Я не жалуюсь, Лида, нельзя. Я тоже улыбаюсь, видишь? А что плачу, так это от счастья. Что жил, что ты у меня была, что любила. Я ведь говорить не умею, это он, "синочек" твой, умеет. Улыбайся, мать, улыбайся. Нам всем легче, когда ты там улыбаешься. Как солнце из-за туч выходит. Ты же видишь, все у нас тут хорошо. (Достает ее дамские сумочки из комода) Вот, я все сохранил. Ничего не забыл, все помню. Даже лучше, чем раньше. Улыбайся, Лида...
