"Папа, прости меня. Твой сын..." записка. Где?
Summary
СЫН, у остальных "имена" -- Анатолий, Толя, Антохин.Questions
Это что-- Во Имя Отца и Сына?Notes
Для кого сын? А для кого сын -- это отец.
|
"Папа, прости меня. Твой сын..." записка. Где? SummaryСЫН, у остальных "имена" -- Анатолий, Толя, Антохин.QuestionsЭто что-- Во Имя Отца и Сына?NotesДля кого сын? А для кого сын -- это отец.
|
(Сын. Он тоже умер - Толя, только в прошлом. Толя играет на гитаре, поет - Ты жива еще моя старушка? Жив и я, привет тебе, привет...)СЫН. Ничего ты не знаешь, мальчик. Не знаешь, что тебя ждет. А скажу, не поверишь.
ТОЛЯ (зовет). Оля! Оля!
СЫН (Толе). Прости, сынок...
ОТЕЦ. Ты с кем говоришь, сын? С собой говоришь?
.... Толя перестает играть, прислушивается. Появляется Оля.
СЫН. Ничего ты не знаешь. Ни про сына, ни про детей, ни про Америку. Ничего про меня, про себя не знаешь...
ОЛЯ (Толе). Ты куда смотришь? (Смотрит на Отца и Сына, не видит) Ты лучше пой, не думай. Ты о чем думаешь?
...
СЫН. И ты, дурочка, ничего не знаешь.
...
СЫН. А ты кто?
ОТЕЦ. Сынок, сыночек...
СЫН. ...who the fuck are you?
ОТЕЦ. Толя...
СЫН. Who the hell do you think you are?
ОТЕЦ. Лида!
СЫН. Go away!
ОТЕЦ. Оля!
СЫН. Каждый день. В зеркале. Этот человек. Не слышит меня! Не знает. [Look at his -- Anatoly is silent.]
СЫН. Я до вокзала пешком шел. Рано вышел, дел у меня больше нет. От квартиры до Московского Вокзала. Все чужое вокруг, люди, Невский, словно умер. Что я тут делаю, зачем? Куда иду? Что это все было? Папа? Ты спишь? Ну спи, спи. Я ведь рано приехял. Когда из метро вышел, зачем-то на Речной Вокзал пошел. Она там до сих пор стоит, эта женщина. Эта девушка с веслом. Грудастая, каменная, ноги сильные, а в глазах ничего не видно, улыбается. Так ричать хотел - что же ты скалишься, блядь! Что сестру и мать мою пережила? Что вечно молодая, цементная, пизда? Вот она, невеста, пойди, выпроси у нее детей! Она с веслом, дура. Да как же жить с ней? Ничего ее, суку, не трогает. Мир провалится, а она улыбатся будет. Чему? Кому? А глаза слепые. Зачем ей весло? Куда ей плыть? В какие страны? Понаставили их везде, безумцы. Я от этой девушки и бежал. Бежал, пока до Аляски не добежал, когда уже и бежать некуда, потому что это конец земли...
ОЛЯ. А дальше?
СЫН. Я что с ней железо-бетонных детей должен делать и улыбатся? И весло это? Что? Я? Я не весло.
ОЛЯ. Я слушаю, слушаю...
СЫН. Улыбается. Лапой ее три века, ей все непочем. В Риме из мрамора, они веками целуют, у ног ее даже ямка от поцелуев, молодая, держит сына на руках, метрвого. А тебя кто целовать будет? Ну раскричался я, никого кругом и потом сюда пошел.
(Оля плачет)
ТОЛЯ. Ты что? Что плачешь?
ОЛЯ. Тебя жалко.
СЫН (подкладывает отцу подушку). Что же ты мне каменную невесту сосватал...
ОТЕЦ (во сне). Ничего, ничего. Я подолзу. Как червяк, слупой, без глаз, свет здесь - я ползу, может это не свет, а огонь, ползу...
ТОЛЯ. Не плачь, сестра, не плачь.
...
ОТЕЦ. Ты не держи это в себе, выпусти наружу...
СЫН. Злой я...
ОТЕЦ. Я сам иногда такой бешеный становлюсь, характер такой, несдержанный, бесноватый.
СЫН. Как же это? Как проклятье какое! Опять бежать в Америку... Я думал, вот судьба какая счастливая у меня, не польку новую жизнь получил, но и старая вернулась. Как дар. Но не могу я каждый раз с начала; ведь я три или четыре команды за два года сменил. Как уеду в Штаты, все останавливается и разваливается. И с городом, властями, и с театрами, а теперь и вовсе с бандитами. Сколько же можно пробовать?
ОТЕЦ. Время такое, ненадежное, гнилое... да и люди тоже.
